Следует заметить, что значительный практический опыт экспертной оценки создаваемых и функционирующих произведений искусства удерживает в себе немало непонятного и противоречивого. Трудности исследования экспертных оценок в искусстве, отмечают ученые, с одной стороны, объясняются непонятностью, неразработанностью многих проблем, связанных с экспертным оценкам в целом, а с другой - сложностью объекта оценки, то есть художественного явления.

В сложности художественного творчества, в ее субъективной неповторимости, в расхождении мнений экспертов (их субъективности) и находится природа субкультуры. Собственно, ее участники и являются экспертами-единомышленниками. Это один из возможных подходов к объяснению природы субкультур, в частности художественных. Следует признать справедливым мнение М.Б. Храпченко: "разность мнений, толкований произведений часто вовсе не означает, что верным из них может определяться один. Относительно верным нередко становится несколько, а если рассматривать данную тему в широком историческом плане, то и довольно значительное число различных его интерпретаций ".

Это обстоятельство объясняется тем, что эксперты, как и все люди, в той или иной степени подчинены влиянию господствующих в обществе мнений и представлений, которые имеют своим источником не научную, а "будничную" сознание. Предопределяется это социальной природой восприятия: ведь структура любого художественного произведения всегда зависима от эстетического восприятия различных социальных групп. Поскольку эксперт - искусствовед, критик, деятель искусства - прежде всего человек, представитель социальной группы или художественного течения, он подвержен влиянию социальных стереотипов поколения, к которому принадлежит. С этим обстоятельством в истории искусства связаны случаи, когда то или иное произведение, а иногда и целый художественный направление объявлялись враждебными нормам эстетического вкуса, а позже признавались выдающимися явлениями художественной жизни. В этом и проявляется зародыш художественной субкультуры.

И.С. Бах, например, по оценкам своих современников, всю жизнь оставался провинциальным музыкантом средней одаренности и как композитор не обратил внимания. Наоборот, его сын Карл Бах, сегодня оцениваемый довольно посредственным, в свое время считался выдающимся, его прозвали даже - "Великий Бах".

После появления первых симфоний Бетховена искусствовед Грильпарцер утверждал, что у Бетховена "страдает первая и самая существенная требование музыканта - утонченность и правильность слуха - через рискованные сочетания и часто добавлений вой и рев звуков". Достаточно вместо Бетховена поставить имя Шостаковича, и этот вывод уподобится оценкам критических статей 30 - 40 лет, типа "сумбур вместо музыки". Позднейшие поколения критиков и слушателей восприняли Бетховена и Шостаковича как выдающихся классиков.

Л.М. Толстой, несомненно, мог бы выполнять роль эксперта многих видов и жанров искусства. В этой ипостаси он полностью отрицал всю музыку после Бетховена и Шуберта, отрицал Шекспира, импрессионистов-живописцев и поэтов, делал упреки Малларме, Верлена, Бодлера и Метерлинка по поводу непонятности и бессмысленности, отсутствии "смысла".

---

---